Тёрпко-сладкий дым дотлевающей умирающим огоньком сигареты струйкой вился к потолку. Свиваясь туманными кольцами и образами, в которых нет-нет, да мелькало что-то зловещее, дымная змея поднималась к потолку, где быстро и бесшумно расплываясь в воздухе. Ошмётки серого дыма плыли к выходу, где их рвал в клочья, превращая в совершеннейшее ничто, ветер.
Равнодушно докурив сигарету, Новак вдавил огарок в тёмное, «украшенное» чёрно-серым прахом дно пепельницы, после чего отодвинул от себя. Протиравший до поры стаканы бармен – слегка полноватый японец приятной наружности – отложил тряпку и быстрым, почти незаметным движением сгрёб замусоренную многочисленными окурками посудину. Секунда – и на стойке стоит её замена, являющаяся, до последней пошлой и яркой рекламной наклейки, точным двойником предыдущей пепельницы, что отличается разве что чистотой. Благодарно кивнув японцу, Ян подпёр голову рукой и опёрся на стойку, вперив взгляд в чёрный пухлый блокнот, лежавший на всё той же стойке, соседствуя рядом с пачкой сигарет и почти сточившимся, но ещё достаточно острым карандашом.
-Может, хоть что-то закажете? Саке, пиво, виски?.. – сумрачную тишину нарушил голос бармена, окинув внимательным и усталым взглядом сидевшего Кроу, - Или вы ждёте товарища, чтоб с ним выпить?
Ворон невесело усмехнулся. Глаз у бармена был явно намётанный. Ян наверняка был далеко не первым подобным посетителем, которого ему доводилось видеть. Сколько же их, посетителей этого скромного, но уютного и тихого местечка будет сидеть перед этим японцем за стойкой? Сколько будет тех, кто станет изливать свою радость или пытаться утопить горе на дне стакана, за разговором со всепонимающим «повелителем бутылок», всегда готовым плеснуть чарку-другую и слушать далее? Бессчётное число, наверняка. Вот только подобные потуги едва ли облегчают душу, если не усугубляют общее положение вещей. Алкоголь никогда не решал проблем – лишь «великодушно» позволял пьющему зарыть память об их существовании под галлонами спиртосодержащих жидкостей...
Мотнув головой, что можно было трактовать одновременно как «да» или же «нет», Новак произнёс, с лёгким стуком катая по стойке карандаш.
-Не исключено. А насчёт «заказать»... Кофе, пожалуй, буду. Если есть – зерновой, с одной ложной сахара.
Согласно кивнув, бармен отложил своё бесконечное дело и неторопливым шагом ушёл, оставляя Ворона в полном, но приятном одиночестве. Щуря веки и постукивая носками ботинок по высоким металлическим ножкам стула, мужчина перевёл взгляд на страницы открытого блокнота, испрещённые похожими на клинопись или руны значками, перемежавшиеся с вполне нормальными буквами японского и английского алфавитов. Абсолютно ненормальная и бессистемная шифровка... если не знать, куда смотреть и не знать то, что знает владелец, а по совместительству и автор шифра. У каждого символа своё значение – иногда он обозначал просто букву, иногда цифру или целое слово... Реже словосочетание, но и их хватало. Ассоциативные ряды в превосходной памяти Кроу крепко связывали символы с их настоящими значениями. Иногда даже сам оборотень задавался вполне логичным вопросом: зачем при такой памяти использовать настолько ненадёжную систему? И как всегда находил не менее логичный ответ – самый тупой карандаш бывает надёжней самой острой памяти.
Взгляд скользнул по исписанной странице и, пройдясь по строками, остановился на вклеенной фотографии. Парень, двадцати семи или более лет. Кажется что чистый европеец, но не совсем – во внешности есть что-то восточное. Небольшая раскосость глаз, треугольных очертаний лицо... Но это не суть важно. На лице парня словно застыла мрачная полупрезрительная по отношению к окружающему миру гримаса. Но это вполне мог быть просто неудачный (или удачный?) момент съёмки... Под левым глазом, скрываемым длинными разлохмаченными волосами, просматривается длинный рваный шрам. А в самих волосах проседь, но не сильная – лишь на висках есть серебристо-белые прядки. Взглянув на них, Ян криво усмехнулся и машинально пригладил свою шевелюру, седые ручейки в которой расходились по всей голове, чётко просматриваясь в тёмной шевелюре. Странное совпадение, навевающее не самые радужные мысли...
«Густав Маулитс. Необычное для Японии имя, но возможно он мог родиться и вырасти в Германии, после чего эмигрировать сюда... Всё вполне логично».
Карандаш с глухим стуком впечатался в стол, пришлёпнутый сверху ладонью. На лице оборотня зазмеилась ядовитая усмешка, хитрая и довольная.
«Во всяком случае, так должны думать те, кто взглянет тебе в паспорт. И примут сие на правду, даже после проверок. Уважаю... Отличная подделка. Как же "жаль", что мне известно, как отличать их, ибо собаку на них съел... Не так ли, Густав? Или нет? Лучше Никкегатсу Хакуфу?»
Фальшивый паспорт, сомнительная репутация… Ворона это нисколько не беспокоило. Конфиденциальность была ему не чужда. Сам же в более «удачливые» времена сменял удостоверения как перчатки, скрываясь или ради нужных целей. Да и сейчас не перестал, чаще называясь именем-псевдонимом – Натаниэлем Рэйвеном – как по фальшивым корочкам, так и на словах. Этим же именем Ян представился и парню во время недавнего телефонного разговора, что получился не самым лёгким и приятным ввиду очевидных факторов – времени звонка, отсутствия знакомства Хакуфу с Новаком и иных... Но, тем не менее, договориться о встрече удалось. А повод был и лежал он как раз в памяти паренька по имени Хакуфу.
«Проект "Немезис"», - пальцы скользнули по вдавленным в шершавую бумагу символам, чувствуя каждую деталь рельефа, - «Что же конкретно скрывается под этим названием? Подробностей почти нет, лишь размытые детали. Но я знаю точно, что этот проект был – или, возможно, ещё является? – актуальным для военных и стоял наряду по важности с программой морфов и прочими разработками. Название у него мрачноватое и не несущее позитивных нот в звучании, но равно может вообще никак не соотносится с сутью. В конце концов, повернулся же у кого-то язык назвать подствольный гранатомёт "Подкидыш"? Вот то-то и оно».
Всполох фар проехавшего по дороге автомобиля стегнул по глазам яркой тягучей плетью и заставил все отражающие поверхности в баре отбросить осколки отражений во все стороны. Поправив болтающийся и поблескивающий крестик на шее, Ян прекратил щурить запульсировавшие глаза. Проморгавшись и переждав, когда в зрачках перестанут плыть аморфные светлые пятна, оборотень взглянул на улицу сквозь широкое оконное стекло. Брови приподнялись в некотором удивлении и почти тут же опустились, пальцы же нетерпеливо забарабанили по столу. Захлопнув и защелкнув на застёжку блокнот, Ворон оправил лёгкий пиджак и удовлетворённо хмыкнул, приподняв ладонь в подобии приветственно-приглашающего жеста.
«А вот и наш клиент пожаловал. Неплохо, пришёл минута в минуту. Хороший знак. Думаю, разговор получится удачным».

Отредактировано Ian Novak (Вторник, 31 января, 2012г. 22:02:54)

Приглушенный стенами и толстым стеклом визг тормозов ввинтился уши, разорвав тихий сумрак. Мимолётно скользнув взглядом по блестящему в отблесках неона металлическому корпусу мотоцикла, Ян криво улыбнулся. Хоть и разбираясь в марках, моделях и, в какой-то степени, в устройствах автомобилей и мотоциклов, оборотень не питал перед ними хоть какого-то пиетета. Отношение к этим потенциальным гробам на колёсах дробилось на две крайности: либо полное равнодушие, либо откровенное наплевательство. Может, говорила сама птичья природа Ворона, предпочитавшая любому куску металлического лома, даже самому мощному и быстрому, простор неба и порывы ветра, что напружинивают маховые перья. А может давний удушающий страх, сжимавший свою удавку на протяжении почти девяти столетий... Кто знает. Оборотень предпочитал не заморачиваться. Отчасти причина лежала в отсутствии причин и времени, а отчасти... в нежелании копаться в пыльных, затянутых паутиной углах, того, что с натяжкой можно было назвать душой. Не хотелось тревожить пепелище прошлого. Хотя даже извечному в своём цинизме и упрямстве Яну становилось понятно – однажды это придётся сделать. Хотя бы ради того, чтобы не дать поганому червю страха себя сожрать.
С грохотом и треском дверь бара впечаталась в стену. Жалобно-протестующе застонали вмонтированные в дверь стёкла, в уголках которых проглянули маленькие, незаметные при невнимательном осмотре трещинки. Но сейчас это было абсолютно неважным. Спокойный и цепкий взгляд Яна скользнул по лицу Густава-Никке, уже привычно подмечая детали.
...Бледность на измождённом и осунувшемся лице просматривалась совершенно отчётливо. Даже в свете тусклых ламп были заметны заострившиеся скулы и глубокие иссиня-серые мешки под глазами. Волосы, всколоченные и сбитые ветром, лежали неровными прядями. И по сравнению с фотографией, седины на висках стало явно больше. Одежда же, покрытая лёгким налётом дорожной пыли, практически висела мешком, будто была на пару размеров больше. Но больше походило на то, что её обладатель исхудал в считанные месяцы или дни... Болезнь?
«Возможно», - чуть склонив голову набок, Ворон машинально провёл рукой по цепочке и кресту на шее, чувствуя покалывающее прикосновение холодного металла. Загадочным образом он не нагревался даже от долгого контакта с кожей, - «Во всяком случае, похоже на то... Но вот какая?..».
Тем временем парень направился к нему, идя твёрдым и уверенным шагом. Хотя в нарочито размашистой походке нет-нет, да мелькало что-то странное – какая-то невольная дрожь. Пронаблюдав из-под полуопущенных век, как садится напротив него Хакуфу, и невольно обратив внимание на его подрагивавшие в странном нервозе ладони, Новак приветственно кивнул.
- Гутэн абэнт. – в хриплом баритоне парня прозвучали нотки недовольства и утомлённости, которые не услышал бы лишь глухой. В тёмно-карих, почти чёрных глазах с расширенными зрачками мелькнуло отражение тускло-золотистого отблеска лампы. Мелькнуло – и тут же погасло, будто растворившись на дне тёмного колодца, куда не проникает и свет фонаря.
-Гутэн абэнт, герр Маулитс, - Кроу не торопился называть парня по его настоящему имени. Раз он его скрывает, то у него явно есть на то причины, а посему нет нужды заострять отношения сразу же в самом начале переговоров. Козырь на то и козырь, что его следует беречь в рукаве до нужного времени. Выложишь раньше – не останется способов повернуть ход партии, под названием жизнь, в свою пользу...
Знакомый шум шагов с кухни привлёк внимание. Не поворачивая головы, Ворон покосился в сторону источника и невольно принюхался. Ноздри приятно защекотал густой, но вместе с тем неназойливый вкусный аромат, который сложно с чем-то спутать.
На удивление ловко для своей комплекции – видно сказывался немалый опыт – лавируя меж столами аки утка или лебедь в пруду, бармен шёл, бережно держа в руках поднос с... двумя чашкам кофе? Ян ехидно прищурился. Видать японец шестым чувством понял, что раз состоится встреча, то дополнительная порция сего напитка отнюдь не помешает – даже будет полезна. Хотя, помимо предчувствия, в его мыслях сквозил и трезвый денежный расчёт – чтоб понять это, даже не нужно было проникать в его разум. Хватило бы и беглого взгляда, чтобы увидеть беззвучно, но вместе с тем реально щёлкающие кнопки вычислительной машинки в голове. Вполне себе естественное явление для представителей подобной профессии...
Кивнув уже удаляющемуся на своё законное место бармену – а по совместительству и официанту – Ворон осторожно взял чашку и, подозрительно принюхавшись, отпил, после чего откинулся на обитую кожей металлическую спинку стула, смакуя тёрпкий, с приятной горчинкой вкус – вкус настоящего кофе, а не растворимой порошкообразной гадости, претендующей на сие гордое название. Отхлебнув ещё немного бодрящего и прочищающего сознание напитка, Ян перевёл внимательный взгляд на Хакуфу и произнёс, но уже по-японски:
-Пейте, пока не остыл – он тут на редкость вкусный. Стоит попробовать. Да и дела гораздо приятней обсуждать за чашкой кофе, - с некоторым сожалением отложив чашку, Новак вгляделся Хакуфу в глаза – расслабленно, спокойно, но вместе с тем холодно-изучающе. С привычным костяным перестуком щёлкали настроенные на предстоящее дело мысли.
-Я слушаю.

Отредактировано Ian Novak (Четверг, 9 февраля, 2012г. 14:34:03)